Катя села на заднее сидение, и Славик наблюдал за нею в зеркало. Старик её не трогал, лишь спросил коротко, как она себя чувствует, да пообещал, что будет всё хорошо и он обо всём позаботится. Катя пожала плечами и назвала адрес. Вскоре они подъехали к захудалому домишке. Славик помогал старику выйти, тот успел шепнуть:

– В каком мы районе? Беднота?

– Да, не жирно.

– Домик какой, новый или обшарпанный? Вывески есть?

– Обшарпанный, никаких вывесок, жилой дом.

Старик удовлетворённо крякнул.

Катя повела их внутрь. Через минуту они оказались в приёмной. Продавленный диван и пара стульев, стол, секретарь за компьютером, телефонный аппарат, принтер. Катя поздоровалась, а старик стоял посреди комнаты, прислушиваясь, озираясь, сверкая линзами дорогих чёрных очков. Одна из дверей распахнулась, и в приёмную вышел врач. Он поздоровался со всеми и пригласил Катю в кабинет. Старик жадно вслушивался в голос и, казалось, даже принюхивался к врачу.

– Стул или диван? – спросил Славик.

– Стул.

Старик опустился на предложенное сидение, а Славик остался стоять, изучая стены, детали комнаты.

Судя по количеству журналов для женщин и рисункам на плакатах, они находились в приёмной гинеколога. Через четверть часа Катя вышла к ним заплаканная, но довольная.

Старик встал на ноги.

– Позвольте поговорить с вами, доктор, – он безошибочно обратился в сторону врача, а затем повернул голову к Славику. – Проводи меня в кабинет и выйди.

Славик послушался и вскоре остался наедине с Катей. Секретаря в расчет не брали.

– С тобой всё в порядке? Или ты…

– Это аборт, – прервала его Катя. – Подпольный аборт в подпольной клинике.

Секретарша фыркнула на них из-за монитора:

– У нас всё легально, чисто, профессионально!

– Да, да, – успокоила её Катя, – но у меня нет страховки, и нет ещё миллиона нужных бумажек, и нет времени. Третий месяц подходит к концу.

– От него? – Славик был в шоке.

– Нет, что ты! Я с ним тогда на скамейке и познакомилась. Я в тот день узнала. Он пожалел меня и пообещал помочь оплатить операцию.

– А!

– Это дорого. Очень.

Она назвала сумму.

– Ясно. Странно, он скупой. Какой у него интерес?

Катя пожала плечами.

– Добрый, наверное.

Славик прыснул от смеха. Катя растерялась.

– Может, ему ребёнок нужен? – предположил Славик. Катя вспыхнула.

– Эмбрион! Это не ребёнок, это эмбрион!

Она порылась в дорожной сумке. Славик заметил бельё, тапочки, принадлежности для умывания. Катя достала брошюру, полистала её и сунула Славику под нос страничку с рисунком трёхмесячного эмбриона. В соответствии с представленным масштабом – меньше сантиметра, головастик лягушки – и тот выглядел симпатичнее.

– Видишь, это не человек!

– Да, да, не человек. Успокойся, я принесу тебе попить из машины. Ты здесь остаёшься? – он кивнул на сумку с вещами.

– Ну да, если он оплатит, то сегодня и…

Славик встал и через минуту принёс ей бутылку минералки. За дверью у врача стало шумно.

Катя забеспокоилась.

– Так и знала! Увидел вашу машину и заломил втридорога!

От волнения она начала обкусывать кожу вокруг ногтей. Двери в кабинет раскрылись, врач выскочил в приемную и накинулся на Катю и Славика.

– Забирайте его, увезите отсюда! Его самого и его грязные предложения!

«Точно эмбрион ему понадобился, старый извращенец!» – бухнуло в голове Славика, и он порадовался собственной проницательности.

– Грязные? – старик стоял в кабинете, и его трясло от злости. – Ты паршивый мясник! Режешь девочек из-под полы за деньги!

– У меня клиника! – взвизгнул врач.

– Клиника? – старик возвёл руки к потолку и оглянулся незрячими глазами, как будто мог видеть всё убожество кабинета.

– Да, у меня полный набор оборудования, помощница, опыт!

– Не сделаешь операцию мне – я не оплачу операцию ей, – крикнул старик и указал пальцем на Катю, да так точно, словно видел её, жалкую, плачущую, сжимающую сумку с ночнушкой, тапочками и полотенцем.

– Ну и скатертью дорожка! – врач метался по приёмной, потом ринулся в кабинет, стараясь поторопить старика на выход, тем самым загородив к нему доступ.

– Он просит меня удалить ему глаза! Мыслимо это? – говорил врач на ходу. – А потом сам же и подаст на меня в суд за совершение неправомочных действий! Ему к психиатру надо! Удалить ему, видишь ли, глаза вздумалось! – врач крикнул Славику: – Сводите его в тату-салон, и пусть сделает себе пирсинг на члене!

Старик стоял спиной к выходу из кабинета, он шарил рукой вокруг себя в поисках опоры. Славик с удивлением отметил, что она без перчатки. Первым под ищущую руку попался врач. Старик ухватился за него, и тот замер на секунду. Этого времени хватило старику, чтобы снять тёмные очки и, зажав их рукой, сдёрнуть пластыри с век. И хоть он и стоял спиной к Славику, тот точно понял, что произошло. В тот самый момент старик открыл свои глаза. Славик многое бы отдал за то, чтобы заглянуть в них, но он почти сразу забыл об этом полностью, переключившись на доктора.

Врач застыл, а вслед за этим пронзительно закричал. Он озирался по сторонам так, как будто находился в совершенно новом для себя помещении. Лицо его исказил ужас, а волосы, Славик свидетель, волосы на голове у врача медленно поднимались дыбом. Он рвался из рук старика, вопил и отмахивался от видений, но сухая белая пятерня крепко держала запястье бьющегося в истерике доктора.

Славик ринулся на помощь, и в тот момент, когда он встал между клиентом и доктором, старик уже закрыл глаза очками.

– Вон, – хрипел доктор сорванным голосом, всё так же озираясь по сторонам. – Вон!

Старик уже выходил, раздражённый, на ходу отмахивался рукой от Славика и от криков доктора, надевал черную шерстяную перчатку, скрипел зубами.

– Пластырь, приготовь мне новый пластырь, и поехали домой, – командовал по дороге.

– А Катя? – Славик задержался у двери.

– Какая ещё Катя? – фыркнул старик, и они уехали, оставив девушку и её отчаяние позади.

* * *

Дома, в квартире, в комплексе для состоятельных пенсионеров старик вручил Славику деньги и попросил немедленно вернуть их на счёт. Славик смотрел на пачку банкнот в своих руках и не понимал, откуда в нём рождались странные мысли: позвонить Кате, отдать ей деньги. Позвонить Кате, отдать ей деньги. Позвонить. Отдать. Он вспоминал картинки с эмбрионом и отчаянные старания девушки описывать его как можно более отстранённо. Плод. Общежитие. Её сумка с аккуратно сложенными вещами. Так трогательно. Сам того не замечая, он обнаружил себя за рулём стариковского «Мерседеса» у ворот городского общежития.